Рюрик Ивнев к Петрову-Водкину

Рюрик Ивнев
К. С. Петрову-Водкину

Кроваво-красный конь,
К волнам морским
стремящийся,
С истомным юношей на выпуклой спине.
Ты, как немой огонь, вокруг костра клубящийся,
О многом знаешь ты, о многом шепчешь мне.
Зрачки расширились...
Стою в святом волнении,
И слышу запах волн,
поющих о весне,
И слышу шепот душ,
измученных в горении,
И, юноша, твой плач
на огненном коне.
Там, где лежит туман,
где степь непроходимая
Зелено-ярких вод —
поют о новом дне.
И нас туда влечет мольба неизгладимая,
И там мы будем жить,
а здесь мы, как во сне...

К. С. Петров-Водкин. Купание красного коня

Картина "Купание красного коня" принесла славу Кузьме Петрову-Водкину, сделала его имя известным на всю Россию и вызвала много споров. Это было этапное произведение в творчестве художника. Написанное в 1912 году, оно было показано на выставке "Мир искусства", причем устроители выставки повесили картину не в общей экспозиции, а над входной дверью - поверх всей выставки, "как знамя, вокруг которого можно объединиться". Но если одни воспринимали "Купание красного коня" как программный манифест, как знамя, для других это полотно было мишенью.

http://www.ikleiner.info/lib/picture/picture-0074.shtml

Картина Репина "Иван Грозный и сын его Иван"

29 января 1913 года в Третьяковской галерее молодой иконописец, старообрядец, сын крупного мебельного фабриканта Абрам Балашов в припадке душевной болезни с криком «Довольно крови!» изрезал ножом знаменитую картину Ильи Ефимовича Репина «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года». Три пореза прошли по лицу царевича, однако не затронув глаз. Репин был уверен, что его работа безвозвратно погублена. «Из трех ударов один пришелся на лицо Грозного — от середины виска, пересекая ухо, до плеча, — второй разрез прошел по контуру носа царевича, задев щеку Грозного и уничтожив весь очерк носа царевича, наконец третий повредил пальцы правой руки царевича, разрезал щеку у него и задел правый рукав Грозного», — вспоминал Игорь Эммануилович Грабарь (1871–1960), который вместе с Дмитрием Федоровичем Богословским (1870–1939) вернул картину к жизни.

Городницкий о картине:

Я вижу старинный московский дворец
И кровь на подушках дивана.
Там сына родной убивает отец,
Иван убивает Ивана.
Убийца, себя истребляющий сам,
Его обвинять не рискую, -
Виною всему праотец Авраам,
Замысливший жертву такую,
Который, не в силах любовь побороть,
Готов на посмертную муку,
Не зная о том, что удержит Господь
Его занесённую руку.
Я слышал однажды: как нерв напряжён,
Безлюдной вечерней порою,
Безумец ударил картину ножом
И крикнул: "Достаточно крови!".
И там, где отметина эта видна.
Где лезвие холст разрезало,
Всё капает, капает кровь с полотна
На плинтус музейного зала.

Песнь о Вещем Олеге" в иллюстрациях В. М. Васнецова

В конце 1890-х годов В. М. Васнецов работал над иллюстрациями к "Песне о вещем Олеге" Пушкина для академического издaния к столетию со дня рождения поэта в 1899 году. Оформление, созвучное эпически-величавым строфам Пушкина, было выполнено художником в стиле богато изукрашенных орнаментами и миниатюрами древнерусских рукaписных книг. Васнецрв создал заставки, заглавные буквицы, концовки и композиции, служившие как бы лицевыми миниатюрами, как в древних книгах. Cам текст был написан художником Виктором Замирайло.

В песне о вещем Олеге Васнецoв выступил продолжателем древнерусских традиций оформления книг, восприняв у средневековых мастеров не только стилистику, но и суть их подхода к конструкции книги в целом.

"Песнь о вещем Олеге" Васнецова определила новое направление в развитии книжной иллюстрации, продолженное Иваном Билибиным и художниками «Мира искусства».

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хозарам,

Их селы и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам;

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему

Идет вдохновенный кудесник,

Покорный Перуну старик одному,

Заветов грядущего вестник,

В мольбах и гаданьях проведший весь век.

И к мудрому старцу подъехал Олег.

Садако Сасаки и "Журавли" Расула Гамзатова

Садако Сасаки (7 января, 1943 — 25 октября, 1955) японская девочка, жившая в городе Хиросима, Япония.
Во время атомной бомбардировки Хиросимы она находилась дома, всего в миле от эпицентра взрыва и осталась жива. Росла сильным, здоровым и активным ребенком.
В ноябре 1954 у нее проявились первые признаки лучевой болезни. 21 февраля 1955 года она была помещена в госпиталь с диагнозом «лейкемия».
От своего лучшего друга она узнала о легенде, согласно которой человек, сложивший тысячу бумажных журавликов, может загадать желание, которое обязательно исполнится. Легенда повлияла на Садако, и она, как многие пациенты госпиталя, стала складывать журавликов из любых попадавших в ее руки ей кусочков бумаги.
25 октября 1955 года она умерла, успев сделать более тысячи бумажных журавликов.
Вдохновленные ее мужеством и силой воли, друзья и одноклассники Садако опубликовали ее письма. Они начали планировать строительство монумента в память о Садако и обо всех других детях, погибших от атомной бомбардировки. Молодые люди со всей Японии начали собирать средства на этот проект.
В 1958 году в Парке Мира в городе Хиросима была установлена статуя, изображающая Садако с бумажным журавликом в руке. На постаменте статуи написано: «Это наш крик, Это наша молитва, Мир во всем мире»
Существует так же статуя Садако в Парке Мира городе Сиэтл, США.
Садако Сасаки стала символом неприятия ядерной войны.
В 1969 году известный поэт Расул Гамзатов, вдохновленный историей Садако, написал одну из наиболее известных своих поэм, «Журавли».

http://ru.wikipedia.org/wiki/Садако_Сасаки

ЖУРАВЛИ

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?

Сегодня, предвечернею порою,
Я вижу, как в тумане журавли
Летят своим определенным строем,
Как по полям людьми они брели.

Они летят, свершают путь свой длинный
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?

Летит, летит по небу клин усталый -
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может, это место для меня!

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

Рембрандт Ирины Сазоновой

"Автопортрет с Саскией"

Ирина Сазонова
АВТОПОРТРЕТ С ЖЕНОЮ НА КОЛЕНЯХ.

Автопортрет с женою на коленях:
Счастливейший момент запечатлен!
И гений не увяз в своих сомненьях-
А должен быть толпе угоден он?

Здесь Рембрандт в славе, он любим, женат,
Еще довольно молод и богат,
Не написал еще "Ночной дозор"-
И свой восторг и тяжкий свой позор...

Не потерял он Саскии своей,
Богатства, славы, сына и друзей.
Все впереди -- но он того не знает.
Художник долго счастлив не бывает!

Игорь Северянин о Врубеле

М. А. Врубель. Автопортрет. 1882

ВРУБЕЛЮ.

Так тихо-долго шла жизнь на убыль
В душе, исканьем обворованной...
Так странно-тихо растаял Врубель,
Так безнадежно очарованный...

Ему фиалки струили дымки
Лица, трагически безликого...
Душа впитала все невидимки,
Дрожа в преддверии великого...

Но дерзновенье слепило кисти,
А кисть дразнила дерзновенное...
Он тихо таял,- он золотистей
Пылал душою вдохновенною...

Цветов побольше на крышку гроба:
В гробу - венчанье!.. Отныне оба -
Мечта и кисть - в немой гармонии,
Как лейтмотив больной симфонии.

"Рембрандт"- Новеллы Матвеевой

Рембрандт Харменс ван Рейн. "Автопортрет. 1658"

Новелла Матвеева
Рембрандт

Он умер в Голландии,
холодом моря повитой.
Оборванный бог,
нищий гений.
Он умер
и дивную тайну унес нераскрытой.
Он был королем светотени.
Бессмертную кисть,
точно жезл королевский,
держал он
Над царством мечты негасимой
Той самой рукою,
Что старческой дрожью дрожала,
Когда подаянья просил он.
Закутанный в тряпки,
бродил он окраиной мутной.
У двориков заиндевелых
Ладонь исполина
он лодочкой складывал
утлой
И зябко подсчитывал мелочь.
Считал ли он то,
сколько сам человечеству отдал?
Не столько ему подавали!
Король светотени --
Он все ж оставался голодным,
Когда королем его звали.
Когда же, отпетый отпетыми,
низший из низших,
Упал он с последней ступени,
Его схоронили
(с оглядкой!)
на кладбище нищих.
Его -- короля светотени!
....Пылится палитра...
Паук на рембрандтовой раме
в кругу паутины распластан...
На кладбище нищих
в старинном седом Амстердаме
Лежит император контрастов.
С порывами ветра
проносится иней печально,
Туманятся кровли и шпили...
Бьет море в плотины...
Не скоро откроется тайна,
Уснувшая в нищей могиле.
Но скоро в потемки
сквозт вычурный щит паутины
Весны дуновенье прорвется:
Какие для славы откроются миру картины
В лучах нидерландского солнца!
И юный художник,
взволнванный звонкой молвою,
И старый прославленный гений
На кладбище нищих
С поникшей придут головю
Почтить короля светотени.
А тень от него не оступит.
Хоть часто
Он свет перемешивал с нею.
И мастер контраста -- увы! --
не увидит контраста
Меж смертью и славой своею.
Всемирная слава
пылает над кладбищем нищих:
Там тень, но и солнце не там ли?
Но тише!
Он спит.
И на ощупь художники ищут
Ключи от замкнувшейся тайны.

Пауль Клее

Пауль Клее (нем. Paul Klee, 18 декабря 1879, Мюнхенбухзее, под Берном — 29 июня 1940, Локарно) — швейцарский художник, график, теоретик искусства, одна из крупнейших фигур европейского авангарда.
Отец — немец, преподаватель музыки, мать — певица, от них страсть к скрипке и вокалу передалась сыну. С 1898 Клее учился живописи в Мюнхене, с 1900 — в Академии изящных искусств вместе с Кандинским. В Италии открыл для себя архитектуру и живопись Ренессанса (прежде всего — Микеланджело), в Мюнхене — Гойю, Блейка, Энсора, Ван Гога и Сезанна. В 1911 вошел в экспрессионистскую группу «Синий всадник», познакомился с Арпом. В 1912 в Париже встретился с Робером Делоне, увидел работы Пикассо, Таможенника Руссо, Брака. Большое впечатление на художника произвела поездка в 1914 в Тунис, его работа с восточными мотивами близка аналогичным поискам Матисса. В 1915 познакомился с Рильке. В 1916—1918 участвовал в Первой мировой войне, но служил далеко от фронта.
В 1920 вышло издание повести Вольтера «Кандид» с иллюстрациями Клее. С 1920 по 1930 он преподавал в Баухаусе. В 1925 участвовал в парижской выставке сюрреалистов. В 1933 под давлением нацистов был вынужден отказаться от места профессора в Дюссельдорфской художественной академии и вернулся в Швейцарию. В 1935 большая экспозиция работ Клее прошла в Берне, в том же году у него были обнаружены признаки склеродермии, от которой он позже и умер. В 1937 17 его работ фигурировали на пропагандистской выставке нацистов «Дегенеративное искусство». В 1940 состоялась последняя большая прижизненная выставка мастера в Цюрихе.
Был похоронен в г. Лугано, через несколько лет урна с прахом перенесена на кладбище в Берне.

Арсений Тарковский
ПАУЛЬ КЛЕЕ

Жил да был художник Пауль Клее
Где-то за горами, над лугами.
Он сидел себе один в аллее
С разноцветными карандашами,

Рисовал квадраты и крючочки,
Африку, ребенка на перроне,
Дьяволенка в голубой сорочке,
Звезды и зверей на небосклоне.

Не хотел он, чтоб его рисунки
Были честным паспортом природы,
Где послушно строятся по струнке
Люди, кони, города и воды,

Он хотел, чтоб линии и пятна,
Как кузнечики в июльском звоне,
Говорили слитно и понятно.
И однажды утром на картоне

Проступили крылышки и темя:
Ангел смерти стал обозначаться.
Понял Клее, что настало время
С музой и знакомыми прощаться.

Попрощался и скончался Клее.
Ничего не может быть печальней!
Если б Клее был намного злее,
Ангел смерти был бы натуральней,

И тогда с художником все вместе
Мы бы тоже сгинули со света,
Порастряс бы ангел наши кости!
Но скажите мне: на что нам это?

На погосте хуже, чем в музее,
Где порой вы бродите, живые,
И висят рядком картины Клее -
Голубые, желтые, блажные...