Автор: Наталья Клокова
Статья: Эксклюзивное интервью

Он просто профессионально делал то, что ему нравилось, не понимая своей значимости. Тем не менее, масса людей до сих пор покупает картины именно в переводе Михалева, предпочитая его вариант фильма современному дублированному.

При жизни он не был всенародно и о«фициально» знаменит, но каждый, кто познавал мир зарубежного и «запретного» киноискусства, узнавал голос Михалева с первых секунд. «Его Коламбия пикчерз представляет» стало классикой, голос фирменным, интонации легко узнаваемыми, а фильмы, переведенные Михалевым, знаком качества.

Мы встретились с супругой Алексея Михайловича, которая, хоть и не в первый раз, но с тем же уважением и с любовью рассказала нам о своем все-таки «легендарном» муже.

- Валентина Ефимовна, любил ли Алексей Михайлович еще что-нибудь так, как кино? Это была его единственная страсть? И страсть ли это, или же все-таки работа?

- Изначально Алексей любил работу переводчика, которой занимался всю жизнь. Кино он полюбил потом, когда переводческая работа в кино стала пристрастием и средством к существованию. Тогда для нас это было важно. Изначально он хотел заниматься литературными переводами, даже состоял в какой-то организации переводчиков. Это его интересовало больше всего. Когда он занимался литературной работой, за нее очень мало платили. Вот тут-то и появилось кино. Он начал работать переводчиком с двух языков на кинофестивалях. Мы с Алексеем и познакомились как раз, когда я работала на Московском кинофестивале. Вот так все и началось.

- Каким человеком был Алексей Михалев в «закадровой жизни»?

- Человеком он был разным. В разных аспектах по-разному. Многие называли его «ядовитым». Он не спускал недостатков, ошибок, хотя какие-то оплошности, безусловно, прощал. Однако могу лишь рассказать, каким он был в отношениях со мной, так как это мне ближе. К тому моменту, когда мы поженились, у Алексея был жив отец, которого он очень любил. Мать Алексея погибла задолго до нашей свадьбы. Он был очень нетерпимым, нетерпимым по отношению к моим недостаткам. Постоянно пытался меня переделывать. Я же в свою очередь пыталась тоже его перевоспитывать. В результате, по прошествии лет, я думаю, мы перевоспитали друг друга. Еще Алексей обладал огромным чувством юмора. В любой компании он легко мог взять на себя обязанности тамады. Ну, а мужем он был очень хорошим. В нем сочетались, с одной стороны, хрупкость и ранимость, с другой, какая-то внутренняя мощь. Алексей был прирожденным лидером. Со всеми моими друзьями и родственниками он наладил особый контакт.

- Были ли у Алексея Михайловича жанровые предпочтения в кино? Или же наиболее интересные ему периоды в истории кино? Что ему больше всего нравилось переводить?

- Вы знаете, как это ни странно, он не любил смотреть комедии, а вот переводить их любил. Наверное, помогало природное чувство юмора. Ведь на самом деле, все лучшие классические комедии 40-50-х, а так же 70-х, 80-х и даже начала 90-х переведены именно Алексеем Михалевым. Я приведу вам один конкретный случай, чтобы все стало ясно. Одновременно с Алексеем фильм «Манхеттен» Вудди Алена, переводил еще один известный переводчик. Так, после просмотра переведенных уже двух копий, многие из наших друзей и знакомых реагировали на картину по-разному. Фильм, переведенный Алексеем, приводил всех в восторг, а версия другого переводчика оказалась совсем неинтересной и несмешной. То есть были фильмы, которые в переводе именно Михалева приобретали качество. И это именно тот случай, когда переводчик не ухудшает восприятие, а улучшает. Однако, не хочу обидеть того переводчика, просто в данном случае необходимо особое чутье и такое же особое чувство юмора, которыми и обладал Алексей.

- Сталкивался ли Михалев с конкретными проблемами, связанными с его «подпольной» переводческой деятельностью? Ведь в советские времена эта работа была небезопасной?

- Во-первых, он никогда этого не боялся. Тем более что не переводил плохих политических фильмов, которые ругали бы Советский Союз. Они просто не попадали на рынок. Была ситуация в конце 80-х, когда всех переводчиков по очереди вызывали в КГБ. Алексея тоже вызвали и предложили определить разницу между порнографическим и эротическим фильмом. И задали вопрос: переводил ли он порнографические фильмы? Он ответил: «Нет». Тогда последовал следующий вопрос: «Но ведь вы же переводили «Последнее танго в Париже?». «Да», - сказал Алексей, - «Но я не считаю его порнографическим фильмом». «А где вы его переводили?». «В Госкино СССР». В то время существовали специальные закрытые просмотры фильмов в Госкино, куда приглашали только «проверенных» и профессиональных переводчиков. Вот такой была беседа в КГБ, после которой, насколько я помню, все закончилось благополучно. Другое дело, что можно было пришить статью за видеопиратство. Однако, с видеопиратами и сейчас не могут никак справиться, а тогда тем более.

- Собирал ли Алексей Михалев частную коллекцию фильмов?

- Вот тут я должна вас разочаровать, ибо никакой частной коллекции, как таковой нет. В доме у нас был видеомагнитофон, который нам принес приятель. В последнее время Алексей настолько устал смотреть кино, что собирать фильмы и не думал. Тем более, просматривать их просто для удовольствия. Хотя, когда работал, то делал все очень добросовестно и пересматривал фильмы внимательно. Любую, не очень удачную комедию, например, пересматривал столько раз, сколько нужно. Вследствие этого у него был колоссальный багаж знаний и опыта в истории кино. Литературу о кино он предпочитал читать на английском языке. Он был очень высокообразованным человеком. Алексей дружил со многими кинематографистами. Например, с Элемом Климовым, с его братом Германом, с Андреем Смирновым.

- Некоторые, особо предприимчивые переводчики, пытались подражать Михалеву. Как вы к этому относитесь?

- Вы знаете, я об этом слышала, но ничего не знаю, и знать не хочу. Меня это не интересует, но, если подражают, значит - хорошо.

- Сам Алексей Михайлович не осознавал, что вносит какой-то вклад в киноискусство и делает что-то особенное. Вы же, через годы, как оцениваете его дело?

- А ведь он совершенно не понимал и не представлял своей популярности. Тем не менее, я вам расскажу пару случаев на эту тему. Как-то мы были в гостях у наших друзей в Таллинне. Сидели в кафе. И вот один посетитель, известный таллиннский художник, долго прислушивался и присматривался к Алексею. И вдруг неожиданно этот мужчина произносит: «Послушайте, не могли бы Вы сказать: «Коламбия пикчерз представляет»?». Вот еще случай: мы были с нашими французскими друзьями в ресторане, и там его узнал мальчик официант. Парень подошел и спросил: «А Вы Алексей Михалев?». Алексей сказал: «Да». В общем, сидели мы в ресторане долго, «наели» на довольно большую сумму. Однако вышел хозяин ресторана и сказал, что денег не надо, ибо они очень любят фильмы в переводе Михалева. Вот такой вот «явной» была его популярность. Но Алексей не придавал этому большого значения.
источник

АЛЕКСЕЙ МИХАЛЁВ : МОЦАРТ СИНХРОННОГО ПЕРЕВОДА

Сначала у меня была идея обнародовать текст телеинтервью, которое мне дал в 1992 году переводчик Алексей Михалев, еще во время минувшего Московского кинофестиваля, чтобы лишний раз подчеркнуть, как нам теперь недостает мастера такого класса. Потом я решил, что будет лучше вспомнить о Михалеве в декабре 1999-го, в пятую годовщину его смерти. Но вдруг завязавшийся сейчас разговор о переводах в "Конференции", где участники добрым словом помянули этого переводчика, представился мне удобным поводом, чтобы воспроизвести на сайте интервью семилетней давности со своими небольшими комментариями. Раздумывая, куда же включить материал об Алексее Михалеве, я позволил себе выбрать рубрику "Пантеон" - не только потому, что он уже умер, но и был по-своему велик в профессии переводчика.

Как много переводчиков хороших! Я могу с удовольствием назвать давно обожаемого (еще со времен походов в кинотеатр "Иллюзион" в 70-е годы) Григория Либергала. Всегда с признательностью относился и к Сергею Козлову, Андрею Гаврилову. Среди новых переводчиков, отлично зарекомендовавших себя - Петр Карцев, Алексей Медведев. Но все равно не забыть Алексея Михалева, умершего 9 декабря 1994 года, не дожив всего десяти дней до пятидесяти лет.

Впрочем (как это и сразу можно было предположить), его нельзя забыть хотя бы потому, что голос Михалева продолжает звучать. Включаешь телевизор - по кабельному каналу идет какой-то фильм, и моментально узнается особая манера перевода Алексея Михалева: интеллигентная, тактичная, но и увлекательная, порой заставляющая смеяться больше, нежели действие картины того заслуживает. Он иногда умел делать киноленты лучше, чем они были на самом деле. Вспоминаю, что примерно такую мысль я и выбрал для того, чтобы с благодарностью и чувством восхищения перед талантом переводчика надписать ему свою первую книгу "500 фильмов", которая, разумеется, была в немалой степени обязана своим появлением и искусству Михалева. Но скромному Алексею, а точнее - очень критично и по высшему счету относящемуся к своей профессии человеку, подобные комплименты не очень-то нравились. Он считал, что переводчик ничего не должен сочинять от себя, а всего лишь находить адекватное выражение.Однако делал немаловажное добавление: "по правилам российской словесности".

Михалев ведь и был (да и остается, и еще долго будет оставаться!) в синхронном переводе прежде всего мастером российской словесности в ее устной форме, своеобразным сказителем ХХ века в эпоху распространения технических аудиовизуальных средств. Он как никто чувствовал, словно камертон, подспудную интонацию каждого фильма, и передавал ее нам - будто запоминающуюся с первого такта мелодию. Поистине Алексея Михалева можно назвать Моцартом синхронного перевода, творившим как бы легко, импровизационно, естественно. Но безвременный уход (хотя и стремительно случившийся - Алексей переводил еще месяца за три до настигшей его тяжелой смерти), который тоже считается уделом великих и гениальных, расплачивающихся жизнью за редкий дар, только подтвердил незнающим, что ничего не дается без усилий и сверхнапряжения умственных способностей. Человек растрачивает себя без остатка - но и успевает сделать за короткий отмеренный срок гораздо больше, чем многие за всю свою долгую тихую жизнь.

Будучи по-настоящему требовательным к себе и не терпя пустого славословия (это не значит, что добрые слова ему не были приятны, как любому нормальному человеку), Алексей Михалев не стремился быть на виду во что бы то ни стало, выйти из тени "закадрового существования", предстать на экране с микрофоном в руках - уже словно в качестве солирующего певца, а не композитора. Поэтому я, честно говоря, удивился, когда в конце октября 1992 года Михалев согласился дать телеинтервью мне и режиссеру Юрию Минзянову из Киева. Не очень качественная видеозапись этого разговора была использована на телевидении лишь частично, но пересказывая сейчас эту беседу (все-таки ее лучше слушать, чем читать), отчетливо понимаю, что при этом в первую очередь теряется особое обаяние голоса и личности замечательного переводчика. В стихах тайна содержится между строк, в кино - между кадрами, а в переводах Алексея Михалева - в модуляциях его голоса.

'Для меня переводы фильмов - это вторая (после литературы) работа. Мне это интересно. Я люблю кино. Больше, чем хобби. Конечно, это не страсть. Но прежде всего привлекает смена деятельности.

Бывают периоды, когда я как бы выпадаю на несколько месяцев, занимаюсь переводом книг. Сейчас люди смотрят то, что я перевел года три назад. Что-то всплывает. Тут нет системы. По-моему, видеорынок приближается к понятию рынка. Спрос действительно определяет предложение. Понадобилась хорошая комедия - ее извлекают.

Начинал я с персидской литературы. Я вообще востоковед. Заканчивал институт восточных языков при МГУ. Итак, начав с персидского, переключился на английский. Перевожу англо-американскую и канадскую литературу. Среди книг, которые я перевел - роман английской писательницы Мюриель Спарк "Мисс Джин Броуди в расцвете лет". Большая книга "Отныне и вовек" Джеймса Джонса. Повесть "Старик" Фолкнера. С двумя другими переводчиками я перевел очень большой роман Стейнбека "На восток от Эдема" из его собрания сочинений. Перевел два детектива. Хотя очень не люблю читать переводные детективы. Мне захотелось попробовать - можно ли перевести детектив хорошо. В общем, много книг. Я уже давно - член Союза писателей. А вступить туда можно лишь в том случае, когда переведено много книг.

В литературе сорок раз переписываешь одну и ту же фразу, меняешь падежи. А в кино все мгновенно, зависит от того, как получится в данный момент. Чаще это рождается спонтанно. Я не могу импровизировать, сам придумывать текст, но все-таки варьирую его в заданных рамках. И многое зависит от совпадения менталитетов автора и переводчика. Например, в 1989 году я с ходу переводил для отборочной комиссии Московского кинофестиваля фильм "Отсчет утопленников" (я предпочитаю вариант "Утопая в числах" или "Утопая в цифрах", потому что там цифры подавляют все и командуют сюжетом), все каламбуры почему-то легко перекладывались на русский язык. Мне сразу были понятны ходы Питера Гринуэя, и это помогало мне находить русский эквивалент. Но вообще картины этого режиссера переводить очень трудно (позже я был свидетелем, как Михалев две недели изучал разные переводы "Бури" Шекспира, прежде чем решиться на перевод фильма "Книги Просперо" - С.К).

Правда, нередко во время перевода в зале помогает реакция зрителей. На видео работать сложнее: не слышишь ответного отклика. Сидишь один на один с микрофоном. Как правило, я предварительно отсматриваю ленты, еще перед этим выбрав их из списка, стараясь не переводить плохое кино или картины не интересных мне жанров - триллеры, ужасы, каратэ. Хотя иногда приходилось вынужденно соглашаться на что-то, переводить фильмы с Бом Ли (кинокич, сделанный с серьезным лицом, наличествует псевдоромантика и комплекс "мачо") и с Джекки Чаном. В момент просмотра я что-то записываю для себя. В комедиях бывает неожиданная игра слов - сразу не переведешь, надо пару дней подумать. Но самая большая головоломка - это название фильма. Ведь часто оно передает настроение. Американцы используют строчки из песен, которые могут вовсе не иметь отношения к сюжету.

Я отношусь к переводу фильмов серьезно. И собой постоянно недоволен. Свой голос терпеть не могу. Я его ненавижу. Всегда знаешь, что можно сделать лучше. Хотя есть переводы, которыми я бываю доволен. Если подходить к переводам по-настоящему, переводить фильмы так же трудно, ответственно и интересно, как и в случае с литературой. Есть такой закон: переведенная книга должна стать произведением русской словесности. Когда читаешь книгу на русском, ты не должен спотыкаться на каких-то фразах и задумываться о первоисточнике. Люди должны говорить нормальным языком, а не так: "Выньте руки карманов из... ".

Есть и другая опасность: нельзя играть. Встречаются такие переводчики, которые даже начинают петь. Конечно, переводить сухо и бесстрастно тоже не следует. Должно быть чувство меры. Я иногда ловлю себя на том, что оно меня тоже подводит. А нужно лишь при помощи интонации намекнуть. Потому что играют все-таки актеры. Чем плох наш дубляж? Они играют заново, сами по себе, не думая о том, как играли исполнители в кадре. Они их не слышат. Разыгрывают новые чувства и страсти, но по-своему. А надо повторять оригинальный рисунок роли.

Я на днях говорил с одним своим коллегой-переводчиком. Он мне сказал: "Ты знаешь, меня все время приглашают переводить на видео. Но я их сразу предупредил: "Я не буду переводить как Михалев". Я его спрашиваю: "А почему?". Он отвечает: "Ну, ты переводишь очень тщательно, все полностью, я так не буду - столько времени терять". А я действительно не умею халтурить. Однажды после перевода "Трамвая "Желание" приятель, который сидел в кинозале, сказал мне: "Ты знаешь, как бы тебе объяснить, чтобы тебе не было очень обидно. Есть проститутки разного рода - и такие, которые не только деньги получают у клиентов, но и хотят каждый раз сами удовольствие получить". Грубоватое сравнение! Но неинтересно заниматься работой, если она не приносит удовольствие. У меня всю жизнь так было. Но эти слова вы можете вырезать.

Сначала я переводил фильмы на фестивалях. Было это лет пятнадцать назад (Алексей несколько ошибся, по крайней мере, он этим занялся еще в начале 70-х годов - С.К.). Причем начинал опять же с персидского. Мне позвонили, попросили перевести иранские фильмы. "Синхроном" я владел давно. Один из фильмов оказался на английском. Я сказал: "Ой, это на английском". И продолжал переводить. И постепенно это пошло. Работал на всех фестивалях. Выезжал в Ташкент. Вошел в переводческую фестивальную орбиту.

Конечно, на фестивалях были случаи, когда приехав в кинотеатр, ты обнаруживал, что фильм - венгерский вместо английского, а на столе лежит, условно говоря, монтажный лист на шведском языке. А в зале - тысячи зрителей. И ты все равно должен переводить - никто тебя не заменит, сеанс же отменить нельзя. Ты садишься, смотришь на экран - и рассказываешь о том, что там происходит, сочиняя все на ходу. Но это, конечно, ужасно. Это унизительно. Это - надувательство. И вообще непрофессионально. Это - халтура. И у меня бывали случаи, когда казалось, что я "запорол" перевод. Часто это происходило не по моей вине. Плохой звук, плохая аппаратура. У нас никогда ничего не работает как надо. Я всегда болезненно переживаю подобное. Но у меня никогда не было позора.

Первый переведенный фильм на видео я не помню. Но один из первых - "Пролетая над гнездом кукушки". В году восьмидесятом. Один из наших семейных знакомых предложил попробовать. Это было интересно. Среди первых - также "Из жизни марионеток". Все было в новинку. И тогда, кстати, шли подряд интересные фильмы. Люди не закупали сплошняком "кровавики" и "пиф-пафики"... Но все начиналось как в подполье. Переводил своим друзьям. Боялись, чтобы голос узнали. Вызывали и в прокуратуру. Не меня одного. Еще двух хороших переводчиков. Но задавали очень странные вопросы: "Вы переводили фильмы такому-то человеку?". "Нет, не переводил". И честное слово, не переводил. "А кому вы переводите?". "А кого это касается!". Причем разговора о денежном вознаграждении за перевод даже не было. "А порнографию переводите?". "Нет, не перевожу". И на самом деле, никогда не переводил. "А видели порнографические фильмы?". "Видел". "А где?". "За границей". "А в Советском Союзе?". "Но смотря что понимать под порнографией". "Ну, например, видели "Эмманюэль"?". "Видел". "Где?". "В Госкино". И тут наступила большая пауза. Этот фильм действительно показывали на закрытом просмотре в Госкино (заметим в скобках, что в то время даже за просмотр невинного "Крестного отца" люди получали двухлетний тюремный срок - С.К.). А потом к переводу стали относиться совсем иначе. И сейчас это почти уважаемое дело (однако, в этих словах Михалева, сказанных в октябре 1992 года, все-таки чувствовалась непередаваемая ирония - С.К.).

Что касается ругани в переводе... Когда это необходимо, я должен ругаться в микрофон. Если сюжет построен на том, что там нецензурщина, как, например, в "Ленни"... В конце концов, мы - взрослые люди. У себя в подворотне слышим ругань - и ничего, а слышим с экрана - и падаем в обморок. Но очень часто переводчики злоупотребляют этим. То, что у нас воспринимается как грубый, физиологический, откровенный мат, на Западе - в Америке и Европе - лишь что-то проходное, обычное "черт возьми!". А если переводчик начинает смаковать - он работает на потребу зрителей. Все думают, что он перевел все как есть. Ничего подобного. Он переврал саму идею. У нас и в печать стали просачиваться подобные слова. Мы постепенно кончаем с ханжеством - и давно пора. Но в русском языке, в литературе и искусстве есть традиция (и в этом нет ничего лицемерного: матерные выражения режут слух. На нас ругань производит совсем не то впечатление, как, допустим, на американцев. Поэтому задача переводчика состоит в том, чтобы вызвать у зрителей такую же реакцию, как у публики там, на Западе. А не форсировать ненужную, даже нездоровую реакцию.

Какие я сам люблю фильмы? Одного любимого фильма не бывает. Я несколько лет любил "Рокко и его братья". А сейчас выясняется, что его уже трудно смотреть, немножко устарел. Я люблю кино Милоша Формана, например, "Кукушку". Один из самых любимых фильмов. Как ни странно, у американцев хорошо получаются экранизации - порой лучше, чем сами романы (напомню, что в основе этой ленты Формана почти культовое произведение Кена Кизи - С.К.). Жанр иногда трудно определить. Бывает просто хорошее кино. На грани мелодрамы - но не мелодрама. "Выбор Софи" - это вот что?! А один из фильмов, который меня потряс, и я долго мучился из-за него - это "Легенда о Нараяме" Сёхэя Имамуры.

Очень люблю хорошие комедии. Но остроумные. Люблю мюзиклы. Люблю и Вуди Аллена, и Мела Брукса - режиссеров различных направлений в комедии. У Аллена - особенно "Манхэттен". Это квинтэссенция Вуди Аллена. Но сейчас его фильмы смотреть менее приятно - он часто повторяется. А Мел Брукс - это фарс на грани капустника. Но иногда это очень смешно. Хотя надо хорошо знать объекты пародии. Как и в случае с лентами Цукеров и Абрахамса (отметим, что именно Алексей Михалев является непревзойденным переводчиком лент всех вышеперечисленных режиссеров - С.К.).

Абсолютно честно могу сказать, что отношусь прохладно к триллерам, фильмам ужасов. Хотя "Голод" мне был интересен. Как отношусь к Дэвиду Линчу? Я переводил Wild at Heart. Наверно, следовало бы назвать "Безумцы" - там есть такая фраза: "Весь мир обезумел, а мы - сильнее всех". Этот режиссер мне не всегда понятен. Хотя, на мой взгляд, он принадлежит к культуре американского кича, потому что в его творчестве сильны традиции американского комикса. Он не всегда так ироничен, как придумали критики. Мне кажется, что Линч во все это играет. Это американская сказка. Не мечта, а именно сказка. Это мифология. Ведь комиксы вошли в жизнь Америки, появились конкретные типажи - и они угадываются. Американцам понятны ассоциации Линча, а нам - не всегда. Нужно родиться и вырасти там. Но все же угадывать очень интересно.

Из актрис очень люблю Мерил Стрип и Гленн Клоуз - это две лучшие американские актрисы, на мой взгляд. Из актеров очень люблю Доналда Сазерленда, конечно, Джека Николсона. Совершенно равнодушен к Тому Крузу. Но хороших актеров в американском кино много. Я не знаю, в чем тут секрет - в технике игры или природной раскрепощенности?!

Смотрю фильмы не только на видео, но и хожу в Дом кино. Если мне говорят, что есть интересный фильм, конечно, я пойду на него. Например, на картину Иштвана Сабо, хотя она не имеет никакого отношения к английскому языку.

А по поводу переводчиков, которые считают, что способны быть кинокритиками... Это их личное дело. Но я бы, например, за это не взялся. Каждый должен заниматься своим конкретным делом. Хотя каждый из нас накопил определенный опыт, каждый из нас имеет право на свои суждения. Но я читаю критиков-профессионалов, у которых просто есть лучшая база, они даже больше начитаны о кино. И критиков у нас более чем достаточно. Но есть такое чувство, как неудовлетворенное честолюбие.

Почему-то многим хочется вступить в Союз кинематографистов, как будто это что-то меняет. Были статьи о том, что некоторых переводчиков можно было бы принять в Союз кинематографистов. А я, честно говоря, этого совсем не понимаю. Союз переводчиков (в то время он еще не существовал - С.К.) - это лишь проект. А кроме того, все эти образования, союзы, объединения должны служить одной цели. Ведь творчество - это процесс сугубо индивидуальный. Каждый занимается им сам. И Союз в этом не поможет. Объединение, ассоциация должны помогать лишь в бытовых вопросах. Можно встретиться, поговорить, обсудить что-то. Но я не вижу в этом особой необходимости. Мы помогаем кинематографистам. Но не мы делаем кино, прямого отношения к производству не имеем. Мы только переводим.

Но я хотел бы, чтобы фамилия переводчика была бы известна зрителям заранее. Это повышало бы ответственность. Иначе переводчики пользуются своей анонимностью - встал в темноте и ушел, и никто не узнает. Но порой все же бывает, что зрители скандалят из-за плохого перевода. Пусть люди узнают таких переводчиков - и глупость каждого будет видна всем...'.

Я, как один из бравших это телеинтервью у Алексея Михалева, уже в заключение начал говорить о том, что мы как раз хотим познакомить зрителей воочию с одним из лучших и любимых переводчиков. Алексей, улыбаясь своей ироничной и одновременно доверчивой улыбкой, естественно, благодарил за комплименты. Потом, познакомившись с записью на видеокассете, вовсе без ложного кокетства признался, что себе на экране совершенно не понравился. За два последующих года он перевел еще немало новых и старых фильмов, восхищая своим редкостным мастерством. Михалев имел прижизненную славу, не будучи известным в лицо. На его похоронах было много людей - переводчиков, кинематографистов, поклонников таланта. Записи с голосом этого переводчика продолжают беззастенчиво использовать, в том числе и в легальном видеобизнесе и на телевидении - потому что никаких авторских прав на уникальный талант синхронного переводчика не предусмотрено. Да и, спрашивается, что он переводил - пиратские ленты?!

Но останется музыка его голоса - "отныне и вовек", если воспользоваться названием переведенной Алексеем Михалевым книги Джеймса Джонса. И в моих ушах все еще звучит трижды повторенная им в интервью фраза цветочницы из знаменитой пьесы "Трамвай "Желание" Теннесси Уильямса. Михалеву, по его признанию, было намного интереснее перевести одни и те же слова Flowers for the Dead, ритмически и лексически варьируя их: "Цветы для умерших... Цветы для усопших... Цветы для умерших". В этом - он весь!
Версия для печати С.Кудрявцев